Сумин Сергей Александрович родился в 1973 году. По образованию – филолог. Работал преподавателем в средней школе, журналистом, экскурсоводом. Вел литературные студии в учебных заведениях Тольятти. Опубликован в антологиях «Нестоличная литература» и «Самарский верлибр», журналах «Волга», «Василиск», «Город», «Гипертекст» и др. Около 50 интернет-публикаций: «Мегалит», «Книгозавр», «Текстонли», «Литкарта», «101 километр русской литературы» и др. Активно занимается самиздатом. С августа 2011 года главный редактор литературного альманаха «Графит». Участник и лауреат поэтических фестивалей Уфы, Казани, Самары, Тольятти, Саратова, Твери, Иркутска, Москвы, Челябинска. Руководитель литстудии ВУИТа.

***

Зачем нам дан глубокий слух?
Шум надвигается, течет
Архитектуры сон как дух
Земной отталкивает гнет

Мой легкий дух на корабле
Огромен он и вездесущ
Мы ищем в парках, на земле
А он мерцает будто луч

К чему ворочается стыд?
И тягот развернулся флаг?
Архитектуры сон летит
Модерна вдохновенный шаг

А воздух – верен пустырям
Узор – цветочен и тягуч
Уходит Шехтель к кораблям
И там мерцает словно луч.


****

Я вижу сон - встревоженные лица
В глубокую печаль погружены
А на ветвях - всевидящие птицы
Моей страны

Под ярким покрывалом оперенья
Я ощущаю натяженье мышц
И хищное, но искреннее пенье
Несется ввысь

Движение чуть цепенеет в танце
Звезды чужой, которой больше нет
И ледяные мраморные пальцы
Приносят свет

Звезда зовет, но можно оглянуться
Укрыться за стеною пустоты
Но ненависть пытается проснуться
Где ты?

Я вижу сон – огромные глазницы
И танец птиц нездешнего огня
Звезда к звезде – незримые зарницы
И темнота бела!


****

зачем летала бабочка в лесу?
ответь: я никому не донесу
порхала так, что сонный воздух пел
вокруг берез, чья кожа словно мел

когда дерев и трав водоворот
несет тебя, а летний дух поёт
чего искать в блаженстве красоты?
высокая сосна и вереск – ты

когда летела бабочка ко мне
я стал как дуб в мерцающем огне
и в танце том задумчиво следил
куда зовет полет незримых крыл

пространство вечно думает о нас
и бабочки, снующие у глаз
что вяжут свет и режут темноту
озвучивают тайну, но не ту

что уловить легко пойдя за ней
туда где тает воздух всех скорбей
где свет и мгла играют в унисон
мелодию, в которой я спасен

куда летела бабочка моя?
зачем кружила, за собой маня?
повсюду свет и спрашивать нельзя
зачем целует лето нас в глаза


***

есть бескорыстие Кассандры
и шепот уходящий вниз
поэзии пустые лары
запаянные в виде линз

то свет, который не осудишь
предельности неявный смысл
как тишина, которой будешь
и глубина огромных числ

листва олив теням неравна
ласкающая душу высь
и упоительно нескладна
Кассандры ледяная мысль

она объемна но неточна
пророчества всегда наобум
и вязь волшебная непрочна
как свет входящий словно шум

безумные слова Кассандры
и грохот уходящий в высь
поэзии пустые лары
взрывающие мякоть линз


****

входящие на сайт приветствуют тебя
всей млечною рекой текущие – куда?
влекомые в Рунет, где виртуальна плоть
и сердце для френдлент им обнажил господь

и сайты, и стихи – их бесконечен ряд
за то я их бомбил и банил все подряд
ну что тебе еще? я коммент отключу
я тоже был поэт, но покажусь врачу

ушедшие в тираж стерпели суету
они имеют муз, но мне невмоготу
пусть паутину слов сплетает сисадмин
а мы давай уйдем – в кино иль магазин

идущие в Рунет за славой пребольшой
зовущие успех, явившийся лапшой
я тоже заходил, оставил полустих
он медленный, тупой, не видящий других

печатали меня на сайтах и листах
но я не видел слез, а только стыд и страх
я гуглил и постил, но Слова не нашел
а дальше - тишина, все, ухожу, ушел


****

И тень моя выпиливает красное
И боль моя вытачивает белое
Между ресниц молчание неравное
Да и в глазах устойчивое бледное

Цветок надежды – бирюзово-желтое
А цвет весны – скорее всего серое
А в песне чудится - бесповоротное
Но есть иные чудные поверия

Здесь свет опять – сияние волшебное
А тишина – тягучее качание
И думать здесь – чуть ивовое, вербное
А приглядишься – синее молчание

И видится мелькание хрустальное
По сути – тусклое и безначальное
Но в звуках тьмы есть что-то погребальное
А шорох дня – речное и печальное

И это все спасет меня наверное
И грезы протрубят – воспоминальное
Цветы лесные – тусклое и верное
И все вокруг – степное и прощальное


***

Снежная Троя, воздухом новым вышел
Долго лежал и прозревал в окно
Я бы хотел красно-бордовых вишен
Но посреди зимы это увы смешно

Светлая сталь покрова и стужа полдня
Непроглядна вовек, нестерпима уже
Нет, совсем никуда не выходить сегодня
Только лежать и слушать чужую жизнь

Это ведь Троя, хотя у Париса – посох
Не заносится след шедшего по Руси
Этот гекзаметр остыл или немного высох
Преодолев снежные рубежи.

10 остановок возле зданий русского модерна

Остановка первая

Казань. Дом Ушковой. 1907 год. Архитектор К.Мюфке.

В этом особняке каждая комната ведет свою довольно выразительную музыкальную линию, и если прислушаться, то можно услышать: на парадной лестнице - цитру, в комнате хозяйки – лютню, в столовой – орган, в парадном зале – барабан, в комнате хозяина – флейту, в гроте-библиотеке – скрипку, и когда вы пройдете все эти комнаты-амфилады, то звуки сольются в удивительную симфонию камня.

Остановка вторая

Сызрань. Дом купца Ревякина. 1908 год. Архитектор неизвестен.

Смутное едва различимое движение друг к другу строгих колонн светлой античности и асимметричных пирамид темного Египта завершается срезанным балконом, почти убеждая зрителя, что такое соединение возможно, даже не смотря на то, что устрашающие монстры-маски на фасаде особняка знают о нашей внутренней сути почти все.

Остановка третья

Самара. Костёл Пресвятого Сердца Иисуса. 1906 год. Архитектор Ф.Богданович.

Шпиль – это игла, несколько шпилей образуют решетку игл, лес символов, а воздух между ними – именно то, во что и следует верить по мысли архитектора.

Остановка четвертая

Саратов. Доходные дома Пташкина. 1912г. Архитектор П.Зыбин.

Два атланта-гермафродита с величайшим усилием держат тяжелое днище эркера, держат уже более 100 лет и все это время кричат, вопрошая: «Мы держим каменное небо, держим из последних сил, но если бы здание было чуть менее прекрасным, что помешало бы нам уронить это небо на зазевавшихся суетливых прохожих?!»

Остановка пятая

Нижний Новгород. Особняк Троицкого. 1907 год. Архитектор неизвестен.

Две странные фантастические фигуры на самой вершине здания пристально всматриваются друг в друга, несомненно, какая-то важная игра в разгаре, и каждому кто приходил сюда за азартом и выигрышем, доводилось проходить через главный вход в виде подковы, подковы, которая всегда обещает счастье - но кому?

Остановка шестая

Москва. Особняк Рябушинского. 1902 год. Архитектор Ф.Шехтель.

Проходя под мозаичными ирисами, ныряешь в полутемный дом-ракушку, где мраморная лестница-волна со светильником-медузой с легкостью выносит тебя наверх, в просторную залу, а дальше - к открытому проему крыши-окна, в котором, кажется, солнце красоты никогда не заходит.

Остановка седьмая

Петербург. Доходный дом компании Зингер. 1903 год. Архитектор П.Сюзор

Кажущееся немыслимо-огромным, богато декорированное здание почти под завязку забито тысячелетней мудростью книг, энциклопедий и альбомов, а на вершине боковой башни мы видим стеклянный шар, как бы проплывающий над теми, кто медленно бредет по Невскому проспекту.

Остановка восьмая

Саратов. Дом купца Сатова. 1910 год. Архитектор неизвестен.

Вокруг этого дома нужно обойти и не один раз, чтобы понять – это царство загадочных метаморфроз, что переплавляют друг в друга русалок, пауков, змей, медуз, сказочных рыб и морских чудовищ, и без сомнения, это еще не полный перечень превращений, поэтому в сумерках проходи здесь осторожно – фантасмагория может коснуться и тебя самого.

Остановка девятая

Чапаевск. Храм Сергия Радонежского. 1918 год. Архитектор Д.Вернер.

Разноцветное мозаичное панно этой крепко стоящей на своих лапах-колоннах чудной церкви изображает монаха Сергия, благословляющего князя Дмитрия на бой с врагами Земли Русской, и этот решительный жест все еще актуален.

Остановка десятая

Самара. Дача Головкина. 1909г. Архитектор К.Головкин.

На живописном участке, круто спускающемся к Волге, застыли два цементных африканских слона, а сама дача с асимметричным трехчастным корпусом – как огромный корабль, что несет своего уснувшего капитана-художника к далеким экзотическим странам, список которых замурован во чреве одного из животных.